* * *
О Боже! Полюбил я эту жизнь,
В которую ты ввел меня однажды,
Не ухожу я от подлунной жажды,
Сны светлые пока не разбрелись.
Влюбиться не могу я в грустный цвет,
Хотя он непременно главным будет.
Мы люди, мы листва, пылинки буден,
Росинки мы. Другой дороги нет.
* * *
Недолго мы в этом стане,
Да, времени мал запас.
А если ничем мы станем –
Господь так решил за нас.
* * *
Забыли луга прясла,
Забыли луга стога.
Костры косарей погасли,
От тины жиреет куга.
Спутаны хвощ и осока,
Плёса не весел киот.
Так же вставая с востока
Солнце на запад плывёт.
* * *
Цветы полевые – не ярки,
Какие из них подарки? –
Качаются вместе с травою
Такою же полевою.
Садовые… эти, конечно…
Их тоже строка скоротечна.
* * *
Короткая тропинка –
Да, только до реки.
На ряби – серебринки,
Над лугом мотыльки.
Вон лягушонка спинка
Мелькнула, скрылся плут.
Короткая тропинка.
Но берег очень крут.
* * *
А жизнь дана этим травам,
Берегу, тропке, реке,
Этим тенистым дубравам,
Синим лесам вдалеке,
Малым, большим дорогам,
Зданьям чьи ввысь этажи,
Бескомплексным, недотрогам,
Лукавым, нетерпящим лжи.
Пришли мы не самозванцами,
Дан нам отрезок пути.
Всем право дано развиваться,
И право внезапно уйти.
* * *
У леса поскотины сгнили,
Повсюду полынь да лопух.
А пруд утонул в иле,
Последний очаг потух.
Вот доски, гнилые брёвна,
Своё головёшки поют…
Как будто была здесь бойня,
Деревня погибла тут.
* * *
Ждут любого утраты,
Ждёт любого беда.
Друг уходит в солдаты,
Может быть – навсегда.
Молодой он, весёлый,
И на подвиги смел.
Он ещё пуда соли,
И полпуда не съел.
Вроде двух черносливин
У девчонки его глаза
Говорят: «Слышишь, милый,
Возвращайся назад».
* * *
Весна будоражит чувства.
Осень рассудку даёт
Не только пригоршни грусти,
И размышлений полёт.
Мчишься тогда в поднебесье,
Твердь не задержит пусть…
Самые лучшие песни
Дарит осенняя грусть.
* * *
Знаю я о геенне,
Знаю о сатане;
И о подземной сцене
И о раю в вышине.
Тоже немало грешен,
Тоже у страсти в горсти,
С грязью земной смешен,
Которую не разгрести.
Доброму предан делу?
Крылья не выдернул дня?
Но в глубине надеюсь –
Бог мой простит меня.
* * *
Много дорог повсюду,
Всюду пути, пути…
И по какой буду
Завтра из них идти?
А приглядеться строго,
Взгляд устремить до дна –
Много дорог, много,
Жизни дорога одна.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Проза : Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
